Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
| Выбранный вами канон – это… Космоопера! |
Бах-бах, пиу-пиу!!! Лазеры-шмазеры, звездолеты, тирьямпампация, мечи, мантии и хитоны, принцы, принцессы, лично Император и боги Хаоса, пафос и превозмогание! МНОГО пафоса и превозмогания! Приветствуем вас в космической опере! |
| Пройти тест |
среда, 22 января 2014
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
понедельник, 20 января 2014
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
вторник, 19 ноября 2013
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
четверг, 14 ноября 2013
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Разновидность «Х»
23 июня 2312 года
Поздней ночью в кабинете директора Корпоративного центра медицинских исследований раздался звонок. Звонивший, видимо, знал, что в это время директор еще на работе: телефон трезвонил и трезвонил, пока, наконец, злой и уставший директор не нажал на кнопку пульта «Принять вызов, минуя видео».
—Алло?
—Мистер Ковальски! Это Аравинд Бхаттачарья! Вы меня узнали?
Директор разразился матерной бранью и плюхнулся в кресло. В динамике молча и вежливо выслушали восьмиэтажное творение матерщинного искусства, потом сказали:
—Спасибо, доктор Ковальски, вам того же. А теперь, я вас очень попрошу, выслушайте меня…
… Доктор Роберт Ковальски матерился не только и не столько потому, что его отвлекли от тяжких дум. Он прекрасно узнал голос, больше того, еще когда телефон зазвонил, доктор уже знал, кто на том конце кабеля.
Магистр Аравинд Бхаттачарья был штатным сотрудником Корпоративной службы безопасности, работником отдела медицинских изысканий, и за свою слишком долгую карьеру и слишком тесное сотрудничество с господином директором доктором Ковальски уже успел достать его до самых печенок своими безумными идеями, а в особенности – их последствиями.
—На кой пенис я должен тебя слушать, недоделанный изобретатель?! Мне хватило прошлого раза, когда ты предложил свою очередную долбанную панацею!!!
—А чем вы недовольны? Ведь она же сработала! Вот уже пять лет как никто не кашляет и не чихает!!! И не икает заодно.
—Сто тысяч литров дерьма на твою голову, Бхатта! Да, никто не кашляет и не чихает, и даже не икает, но мы целый год выслушивали жалобы на внезапные посинения губ и языков после твоего «антипростудина»!
—Подумаешь, все равно потом это в моду вошло, а косметический сектор очень неплохо заработал на помадах!
Директор аж задохнулся от возмущения и несколько секунд вместо слов из его рта вылетало какое-то невнятное бульканье. Отдышавшись, он взвился пуще прежнего:
—Ты, жертва неудачного аборта, может, мне тебе напомнить еще и твои новые контрацептивы для мужчин?! Нас из-за них чуть не разорвали, и все потому, что ты и твой начальник-имбецил не провели дополнительных исследований!!!
В динамике мирно пробурчали:
—Было бы из-за чего переживать. Такая ерунда…
—Ерунда?! Для тебя, отродья подопытных кролика и обезьяны, может, и ерунда. А ты б сам пообщался со всей той толпой мужиков, которая требовала от нас возмещений за свои причиндалы. Они б тебя поимели! И в хвост, и в гриву, и вдоль, и поперек!
Аравинд Бхаттачарья рассмеялся:
—Доктор, ну мы же потом выпустили обновленную версию. А главное – с чего все взбеленились? Подумаешь, ну покрасились их… пенисы в зеленый цвет. Это даже прикольно!
—Бхатта, тебе никто не говорил еще, что ты – засранец?! Ладно, хрен с ними, контрацептивами, но твоя вакцина от СПИДа… за нее до сих пор нас склоняют по всем падежам и прочим категориям всех двадцати языков нашей Корпорации!!! — и директор в раздражении почесал белобрысую макушку в том месте, где среди волос росли коротенькие золотистые усики, похожие на усики бабочки.
—И вовсе непонятно, за что, — веселье Бхаттачарьи, похоже, было неиссякаемым, несмотря на потоки ругани от директора. — Зато теперь все умеют читать мысли.
—Жаль, Аравинд, что не на расстоянии. Иначе ты бы мне не позвонил, — прошипел в динамик директор. — Твои коллеги из отдела безопасности данных тебя за этот побочный эффект не сожрали целиком, а жаль. Очень жаль. Я бы за них поработал с большим удовольствием!!!
—Да что вы кипятитесь, доктор. Все равно через год после того разработали наноприсоски, так что в мысли теперь так просто не залезешь. Я вообще считаю, что этот побочный эффект – это высвободившаяся сила эволюции, мы стали совершеннее, чем наши предки, и…
Доктор налил себе успокоительного, слабо заискрившегося в стакане, критически посмотрел на него и… выплеснул на пол. Глотнул просто воды из графина, вытер лоб тыльной стороной ладони.
С Аравиндом Бхаттачарьей он был знаком уже давно. С того самого дня, двести лет назад, когда тот изобрел эликсир долголетия. Пожалуй, это было единственное, из-за чего доктор Ковальски вообще этого индуса терпел и мог с ним разговаривать, хоть и с преобладанием мата. Единственный побочный эффект этого долголетия заключался всего лишь во всеобщей блондинистости. Да-да, теперь на Земле не было ни шатенов, ни русых, ни брюнетов, ни рыжих. Все были блондинами разных оттенков, даже негры и монголоиды. Поначалу было несколько странно и непривычно, кое-кто возмущался, но основная масса (особенно японцы с китайцами) была довольна.
После эликсира долголетия идеи и лекарства из Аравинда посыпались как из рога изобилия, и далеко не все они были удачны.
—Доктор, вы меня слушаете? — Бхаттачарья, видать, встревожился тишиной в динамике и прекратил свою восторженную речь про прогресс и эволюцию.
—Аравинд, тебя невозможно не слушать, ты слишком громко орешь, твою мать вверх ногами на противовесе орбитального лифта!!! Что ты там еще изобрел, ты, долбанный идиот?! Надеюсь, никто от этого не позеленеет, не обрастет чешуей и не пойдет малиновыми пятнами? — доктор Ковальски устало откинулся в кресле, сбросил туфли и возложил ноги на стол, который в том месте тут же услужливо прогнулся и помягчал.
—Нет, думаю, что нет. Это не вакцина, оно нуждается в дополнительных исследованиях вашего центра.
—Ну? — доктор убрал ноги со стола и подался к телефону. Впервые Аравинд предлагал его центру исследовать свои безумные изобретения. Может быть, хоть на этот раз обойдется без неприятностей?
—За эти двести лет, доктор, мы победили все болезни, даже синдром Дауна и лихорадку Эбола, а вот с раком так и не совладали, верно?
Доктор Ковальски только вздохнул. И правда. Сколько ни бились все ученые Земли, сколько ни вкладывали средств в поиск лекарства от этого бича человечества все мегакорпорации, но результата не было. Во всяком случае, безусловного – лечить некоторые виды этой болезни получалось, но не все. А главное – невозможно было защититься от нее, и рак в этом смысле уравнивал и члена совета топ-директоров, и самого простого грузчика. И вдвойне обидно было теперь, когда люди могли жить по триста-четыреста лет!
—Я слушаю, Аравинд, — мрачно сказал директор.
—Недавно вернулась экспедиция с Марса, вы знаете?
—Не держи меня за болвана, Бхатта, наши лаборатории уже второй месяц копаются в биоматериалах. Навезли нам целую тонну всякой плесени…
—Не только вам, нам тоже. И я выделил из этой, как вы говорите, плесени, некую активную субстанцию, способную дезинтегрировать контактирующие с ней клетки. И более того – я нашел способ задать этой субстанции разные программы. Ну, то есть, при контакте с определенным видом клеток она будет разлагать их и перестраивать продукты распада до тех пор, пока они не превратятся в воду, глюкозу и простые аминокислоты. Вы понимаете меня?
—Аравинд, я доктор медицины, — Ковальски уже не сердился на этого ненормального изобретателя. Такое открытие!!! — Что вы хотите от нашего центра?
—Всего лишь параллельных лабораторных исследований, на мышах, свиньях и преступниках. Ну и клинических испытаний, само собой. На это корпорация готова потратиться, как никогда раньше!!!
—Ладно, вези эту свою…
—Разновидность «Х», — подсказал Бхаттачарья. — Сейчас будет!
—Остынь. Завтра утром.
24 июня 2312 года.
В лаборатории №6 Эльза Кригер, опытная медсестра, готовила манипуляторы и инструменты для исследований принципиально нового лекарства, которое и лекарством-то, строго говоря, не было. То есть…
Сегодня утром сам директор Центра принес сюда большой вакуумный контейнер с этой «разновидностью «Х» и велел ей подготовить все для первоначального исследования. Эльза спросила:
—Мышей, поросят, обезьян и преступников запросить?
—Пока не нужно, это не химический состав, а скорее живое существо… то есть, конечно, не существо, так, протоплазма. Нам нужно сначала разобраться, что оно вообще такое. Только завтра начнем испытывать на мышах. Позвоните, кстати, в питомник, пусть приготовят несколько мышей с раковыми опухолями на разных стадиях развития. И парочку здоровых – для контроля. Ну да не мне вам напоминать, милочка, — и директор игриво ущипнул Эльзу за попку. Девушка хихикнула – это был знак, что директор в превосходнейшем настроении, и, вполне возможно, сегодня вечером можно будет получить долгожданный отпуск и наконец лечь в больницу. Доктор Ковальски благоволил к молодой талантливой медсестре и пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Контейнер стоял в шкафу-биостате, где поддерживалась идеальная среда, полностью сходная с условиями в брюшной полости человека. Эльза, воодушевленно носясь по лаборатории, не обратила внимания на два факта: крышка вакуумной колбы разгерметизировалась, а на шкале радиоактивного фона в биостате пламенела риска верхнего допустимого предела.
Внизу, на посту охраны, дежурный пялился на экран камеры в лаборатории, любуясь на точеную фигурку медсестры, на ее стройные ножки и округлый высокий бюст, пышный хвост соломенных волос, подкрашенных на кончиках алой краской. Тем же занимались и два бакалавра-практиканта, то и дело проходящие мимо стеклянной двери в лабораторию. Им, в отличие от охранника, видно было хуже, зато они прекрасно знали, что белья Эльза под халатом не носит.
И никто из них не заметил, когда именно приоткрылись дверцы биостата и оттуда высунулось дрожащее, нетерпеливо подергивающееся пурпурное щупальце.
Лишь когда взвыли сирены тревоги и загорелись алым контуры мгновенно загерметизировавшихся двери и вентиляционных отверстий, а по потолку разлился мертвенно-зеленый свет и завыло по зданию: «Биологическая угроза! Тревога! Биологическая угроза! Тревога!», практиканты и дежурный смогли оторваться от ужасающего и завораживающего зрелища Эльзы, оплетенной пурпурными и даже на вид ослизлыми щупальцами. Дежурный стал вызывать отряд биологической защиты, а бакалавры-практиканты помчались за спецкостюмами.
Под сирену и устрашающее плямканье сигнализации неопытные практиканты кое-как натянули костюмы повышенной биологической защиты, и, не озаботившись даже подгонкой их по размеру, рванули в лабораторию.
Упрямый компьютер отказался открыть дверь: «Ваши костюмы не герметичны. Проверьте костюмы!»
А там, за стеклянной панелью двери, творилось полное непотребство: щупальца уже содрали с Эльзы большую часть халатика, чулок и туфлю. Второй туфлей, еще оставшейся на ноге, медсестра яростно отбивалась от щупалец, норовивших забраться в самое сокровенное место. Видно было, что девушка не растерялась и сразу принялась защищаться: на щупальцах то там, то тут зияли глубокие разрезы, из них сочилась вязкая, тягучая лиловая слизь; кое-где в мясистой плоти неведомой твари засели медицинские инструменты, а один из лазерных скальпелей Эльза Кригер до сих пор сжимала в руке, отмахиваясь им от пары щупалец, пытающихся залезть ей то ли в рот, то ли в нос.
Отряд биозащиты все не появлялся и не появлялся, а костюмы практикантов никак не желали садиться по фигуре и герметизироваться… и когда, наконец, измученные неудачными попытками войти, защитники проникли в лабораторию, все было кончено: пурпурные щупальца плотно обвили несчастную девушку, и она перестала сопротивляться...
Неизвестно, как долго простояли бы обалдевшие практиканты, пялясь на клубок подрагивающей пурпурной плоти посреди лаборатории, если бы не появились наконец ребята из отряда биозащиты, предводительствуемые лично директором.
—Средства уничтожения не применять!!! — не своим голосом заорал доктор Ковальски. — Нам эту штуку нужно исследовать!!! Давайте осторожненько, холодной водой с транквилизаторами.
Доктор оказался прав: едва только из пульверизаторов прыснули на тварь «холодящей смесью», как щупальца невероятно быстро поползли к биостату, разительно уменьшаясь в размерах. Скользнули в щель, и когда доктор, подскочив к шкафу, заглянул в него, то все, что он увидел – это пурпурный хвостик, юркнувший под крышку контейнера, которая тут же опустилась с отчетливым «пых-х».
Потрясенный доктор даже подергал крышку. Не поддается!
За спиной раздался тихий стон. Директор обернулся и застыл: на полу сидела голая, но на вид совершенно целая и невредимая Эльза, и растерянно оглядывалась.
—Вы… в порядке? — наконец смог выдавить он. Медсестра вздрогнула. Моргнула, всмотрелась в зеленоватое стекло его шлема.
—Д-доктор Ковальски… это вы?
—Я, я, — он присел рядом с ней, окинул взглядом. Действительно, внешне вроде все в порядке. Повернулся к остальным:
—Биостат полностью закрыть и всем покинуть помещение. Я останусь и обследую мисс Кригер и помещение.
Приказ был выполнен быстро, но все свидетели происшествия, естественно, никуда не ушли, столпились за дверью и с интересом наблюдали.
—Как вы себя чувствуете, мисс?
—Н-не знаю… вроде нормально.
Доктор хмыкнул и велел ей лечь в омниограф. Девушку накрыл прозрачный колпак, по которому тут же побежали данные. Роберт Ковальски не зря занимал свой пост вот уже двести лет: он считывал информацию с омниографа без дешифратора.
И увиденное его поразило настолько, что он бросился к телефону и вызвал Бхаттачарью.
—Доктор, только я вас умоляю: не надо сейчас меня ругать! — испуганное лицо изобретателя трагически скривилось. — Только не сейчас!!! Я на заседании, честное слово, как только освобожусь…
—Заткнись, Бхатта!!! Так и быть, обматерю тебя позже. Пока что можешь сказать вашему отделу, что твоя марсианская хрень все-таки излечивает рак… крайне специфическим способом! Так что готовься к очередному купанию в дерьме!
Бхаттачарья страдальчески закатил глаза, но тут с легким шорохом поднялся купол омниографа и раздался восторженный вопль Эльзы:
—Не надо, доктор!!! Я его расцеловать готова за это!!! Только пусть сделает эту штуку не такой страшной, хорошо?
На экране телефона изобретатель расплылся в довольной ухмылке:
—Вот видите, доктор?!
—Вижу, сто тысяч литров дерьма на твою голову! — буркнул доктор Ковальски.
—Кстати, о дерьме. Раз все болезни мы уже побороли, то у меня появилась новая идея... — воодушевился Бхаттачарья. —…поскольку эволюция происходит слишком медленно, я решил ее подстегнуть и создать заменитель пищи, чтобы избавить нас от необходимости дефекации…
Доктор схватился за голову и выскочил вон из лаборатории.
23 июня 2312 года
Поздней ночью в кабинете директора Корпоративного центра медицинских исследований раздался звонок. Звонивший, видимо, знал, что в это время директор еще на работе: телефон трезвонил и трезвонил, пока, наконец, злой и уставший директор не нажал на кнопку пульта «Принять вызов, минуя видео».
—Алло?
—Мистер Ковальски! Это Аравинд Бхаттачарья! Вы меня узнали?
Директор разразился матерной бранью и плюхнулся в кресло. В динамике молча и вежливо выслушали восьмиэтажное творение матерщинного искусства, потом сказали:
—Спасибо, доктор Ковальски, вам того же. А теперь, я вас очень попрошу, выслушайте меня…
… Доктор Роберт Ковальски матерился не только и не столько потому, что его отвлекли от тяжких дум. Он прекрасно узнал голос, больше того, еще когда телефон зазвонил, доктор уже знал, кто на том конце кабеля.
Магистр Аравинд Бхаттачарья был штатным сотрудником Корпоративной службы безопасности, работником отдела медицинских изысканий, и за свою слишком долгую карьеру и слишком тесное сотрудничество с господином директором доктором Ковальски уже успел достать его до самых печенок своими безумными идеями, а в особенности – их последствиями.
—На кой пенис я должен тебя слушать, недоделанный изобретатель?! Мне хватило прошлого раза, когда ты предложил свою очередную долбанную панацею!!!
—А чем вы недовольны? Ведь она же сработала! Вот уже пять лет как никто не кашляет и не чихает!!! И не икает заодно.
—Сто тысяч литров дерьма на твою голову, Бхатта! Да, никто не кашляет и не чихает, и даже не икает, но мы целый год выслушивали жалобы на внезапные посинения губ и языков после твоего «антипростудина»!
—Подумаешь, все равно потом это в моду вошло, а косметический сектор очень неплохо заработал на помадах!
Директор аж задохнулся от возмущения и несколько секунд вместо слов из его рта вылетало какое-то невнятное бульканье. Отдышавшись, он взвился пуще прежнего:
—Ты, жертва неудачного аборта, может, мне тебе напомнить еще и твои новые контрацептивы для мужчин?! Нас из-за них чуть не разорвали, и все потому, что ты и твой начальник-имбецил не провели дополнительных исследований!!!
В динамике мирно пробурчали:
—Было бы из-за чего переживать. Такая ерунда…
—Ерунда?! Для тебя, отродья подопытных кролика и обезьяны, может, и ерунда. А ты б сам пообщался со всей той толпой мужиков, которая требовала от нас возмещений за свои причиндалы. Они б тебя поимели! И в хвост, и в гриву, и вдоль, и поперек!
Аравинд Бхаттачарья рассмеялся:
—Доктор, ну мы же потом выпустили обновленную версию. А главное – с чего все взбеленились? Подумаешь, ну покрасились их… пенисы в зеленый цвет. Это даже прикольно!
—Бхатта, тебе никто не говорил еще, что ты – засранец?! Ладно, хрен с ними, контрацептивами, но твоя вакцина от СПИДа… за нее до сих пор нас склоняют по всем падежам и прочим категориям всех двадцати языков нашей Корпорации!!! — и директор в раздражении почесал белобрысую макушку в том месте, где среди волос росли коротенькие золотистые усики, похожие на усики бабочки.
—И вовсе непонятно, за что, — веселье Бхаттачарьи, похоже, было неиссякаемым, несмотря на потоки ругани от директора. — Зато теперь все умеют читать мысли.
—Жаль, Аравинд, что не на расстоянии. Иначе ты бы мне не позвонил, — прошипел в динамик директор. — Твои коллеги из отдела безопасности данных тебя за этот побочный эффект не сожрали целиком, а жаль. Очень жаль. Я бы за них поработал с большим удовольствием!!!
—Да что вы кипятитесь, доктор. Все равно через год после того разработали наноприсоски, так что в мысли теперь так просто не залезешь. Я вообще считаю, что этот побочный эффект – это высвободившаяся сила эволюции, мы стали совершеннее, чем наши предки, и…
Доктор налил себе успокоительного, слабо заискрившегося в стакане, критически посмотрел на него и… выплеснул на пол. Глотнул просто воды из графина, вытер лоб тыльной стороной ладони.
С Аравиндом Бхаттачарьей он был знаком уже давно. С того самого дня, двести лет назад, когда тот изобрел эликсир долголетия. Пожалуй, это было единственное, из-за чего доктор Ковальски вообще этого индуса терпел и мог с ним разговаривать, хоть и с преобладанием мата. Единственный побочный эффект этого долголетия заключался всего лишь во всеобщей блондинистости. Да-да, теперь на Земле не было ни шатенов, ни русых, ни брюнетов, ни рыжих. Все были блондинами разных оттенков, даже негры и монголоиды. Поначалу было несколько странно и непривычно, кое-кто возмущался, но основная масса (особенно японцы с китайцами) была довольна.
После эликсира долголетия идеи и лекарства из Аравинда посыпались как из рога изобилия, и далеко не все они были удачны.
—Доктор, вы меня слушаете? — Бхаттачарья, видать, встревожился тишиной в динамике и прекратил свою восторженную речь про прогресс и эволюцию.
—Аравинд, тебя невозможно не слушать, ты слишком громко орешь, твою мать вверх ногами на противовесе орбитального лифта!!! Что ты там еще изобрел, ты, долбанный идиот?! Надеюсь, никто от этого не позеленеет, не обрастет чешуей и не пойдет малиновыми пятнами? — доктор Ковальски устало откинулся в кресле, сбросил туфли и возложил ноги на стол, который в том месте тут же услужливо прогнулся и помягчал.
—Нет, думаю, что нет. Это не вакцина, оно нуждается в дополнительных исследованиях вашего центра.
—Ну? — доктор убрал ноги со стола и подался к телефону. Впервые Аравинд предлагал его центру исследовать свои безумные изобретения. Может быть, хоть на этот раз обойдется без неприятностей?
—За эти двести лет, доктор, мы победили все болезни, даже синдром Дауна и лихорадку Эбола, а вот с раком так и не совладали, верно?
Доктор Ковальски только вздохнул. И правда. Сколько ни бились все ученые Земли, сколько ни вкладывали средств в поиск лекарства от этого бича человечества все мегакорпорации, но результата не было. Во всяком случае, безусловного – лечить некоторые виды этой болезни получалось, но не все. А главное – невозможно было защититься от нее, и рак в этом смысле уравнивал и члена совета топ-директоров, и самого простого грузчика. И вдвойне обидно было теперь, когда люди могли жить по триста-четыреста лет!
—Я слушаю, Аравинд, — мрачно сказал директор.
—Недавно вернулась экспедиция с Марса, вы знаете?
—Не держи меня за болвана, Бхатта, наши лаборатории уже второй месяц копаются в биоматериалах. Навезли нам целую тонну всякой плесени…
—Не только вам, нам тоже. И я выделил из этой, как вы говорите, плесени, некую активную субстанцию, способную дезинтегрировать контактирующие с ней клетки. И более того – я нашел способ задать этой субстанции разные программы. Ну, то есть, при контакте с определенным видом клеток она будет разлагать их и перестраивать продукты распада до тех пор, пока они не превратятся в воду, глюкозу и простые аминокислоты. Вы понимаете меня?
—Аравинд, я доктор медицины, — Ковальски уже не сердился на этого ненормального изобретателя. Такое открытие!!! — Что вы хотите от нашего центра?
—Всего лишь параллельных лабораторных исследований, на мышах, свиньях и преступниках. Ну и клинических испытаний, само собой. На это корпорация готова потратиться, как никогда раньше!!!
—Ладно, вези эту свою…
—Разновидность «Х», — подсказал Бхаттачарья. — Сейчас будет!
—Остынь. Завтра утром.
24 июня 2312 года.
В лаборатории №6 Эльза Кригер, опытная медсестра, готовила манипуляторы и инструменты для исследований принципиально нового лекарства, которое и лекарством-то, строго говоря, не было. То есть…
Сегодня утром сам директор Центра принес сюда большой вакуумный контейнер с этой «разновидностью «Х» и велел ей подготовить все для первоначального исследования. Эльза спросила:
—Мышей, поросят, обезьян и преступников запросить?
—Пока не нужно, это не химический состав, а скорее живое существо… то есть, конечно, не существо, так, протоплазма. Нам нужно сначала разобраться, что оно вообще такое. Только завтра начнем испытывать на мышах. Позвоните, кстати, в питомник, пусть приготовят несколько мышей с раковыми опухолями на разных стадиях развития. И парочку здоровых – для контроля. Ну да не мне вам напоминать, милочка, — и директор игриво ущипнул Эльзу за попку. Девушка хихикнула – это был знак, что директор в превосходнейшем настроении, и, вполне возможно, сегодня вечером можно будет получить долгожданный отпуск и наконец лечь в больницу. Доктор Ковальски благоволил к молодой талантливой медсестре и пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Контейнер стоял в шкафу-биостате, где поддерживалась идеальная среда, полностью сходная с условиями в брюшной полости человека. Эльза, воодушевленно носясь по лаборатории, не обратила внимания на два факта: крышка вакуумной колбы разгерметизировалась, а на шкале радиоактивного фона в биостате пламенела риска верхнего допустимого предела.
Внизу, на посту охраны, дежурный пялился на экран камеры в лаборатории, любуясь на точеную фигурку медсестры, на ее стройные ножки и округлый высокий бюст, пышный хвост соломенных волос, подкрашенных на кончиках алой краской. Тем же занимались и два бакалавра-практиканта, то и дело проходящие мимо стеклянной двери в лабораторию. Им, в отличие от охранника, видно было хуже, зато они прекрасно знали, что белья Эльза под халатом не носит.
И никто из них не заметил, когда именно приоткрылись дверцы биостата и оттуда высунулось дрожащее, нетерпеливо подергивающееся пурпурное щупальце.
Лишь когда взвыли сирены тревоги и загорелись алым контуры мгновенно загерметизировавшихся двери и вентиляционных отверстий, а по потолку разлился мертвенно-зеленый свет и завыло по зданию: «Биологическая угроза! Тревога! Биологическая угроза! Тревога!», практиканты и дежурный смогли оторваться от ужасающего и завораживающего зрелища Эльзы, оплетенной пурпурными и даже на вид ослизлыми щупальцами. Дежурный стал вызывать отряд биологической защиты, а бакалавры-практиканты помчались за спецкостюмами.
Под сирену и устрашающее плямканье сигнализации неопытные практиканты кое-как натянули костюмы повышенной биологической защиты, и, не озаботившись даже подгонкой их по размеру, рванули в лабораторию.
Упрямый компьютер отказался открыть дверь: «Ваши костюмы не герметичны. Проверьте костюмы!»
А там, за стеклянной панелью двери, творилось полное непотребство: щупальца уже содрали с Эльзы большую часть халатика, чулок и туфлю. Второй туфлей, еще оставшейся на ноге, медсестра яростно отбивалась от щупалец, норовивших забраться в самое сокровенное место. Видно было, что девушка не растерялась и сразу принялась защищаться: на щупальцах то там, то тут зияли глубокие разрезы, из них сочилась вязкая, тягучая лиловая слизь; кое-где в мясистой плоти неведомой твари засели медицинские инструменты, а один из лазерных скальпелей Эльза Кригер до сих пор сжимала в руке, отмахиваясь им от пары щупалец, пытающихся залезть ей то ли в рот, то ли в нос.
Отряд биозащиты все не появлялся и не появлялся, а костюмы практикантов никак не желали садиться по фигуре и герметизироваться… и когда, наконец, измученные неудачными попытками войти, защитники проникли в лабораторию, все было кончено: пурпурные щупальца плотно обвили несчастную девушку, и она перестала сопротивляться...
Неизвестно, как долго простояли бы обалдевшие практиканты, пялясь на клубок подрагивающей пурпурной плоти посреди лаборатории, если бы не появились наконец ребята из отряда биозащиты, предводительствуемые лично директором.
—Средства уничтожения не применять!!! — не своим голосом заорал доктор Ковальски. — Нам эту штуку нужно исследовать!!! Давайте осторожненько, холодной водой с транквилизаторами.
Доктор оказался прав: едва только из пульверизаторов прыснули на тварь «холодящей смесью», как щупальца невероятно быстро поползли к биостату, разительно уменьшаясь в размерах. Скользнули в щель, и когда доктор, подскочив к шкафу, заглянул в него, то все, что он увидел – это пурпурный хвостик, юркнувший под крышку контейнера, которая тут же опустилась с отчетливым «пых-х».
Потрясенный доктор даже подергал крышку. Не поддается!
За спиной раздался тихий стон. Директор обернулся и застыл: на полу сидела голая, но на вид совершенно целая и невредимая Эльза, и растерянно оглядывалась.
—Вы… в порядке? — наконец смог выдавить он. Медсестра вздрогнула. Моргнула, всмотрелась в зеленоватое стекло его шлема.
—Д-доктор Ковальски… это вы?
—Я, я, — он присел рядом с ней, окинул взглядом. Действительно, внешне вроде все в порядке. Повернулся к остальным:
—Биостат полностью закрыть и всем покинуть помещение. Я останусь и обследую мисс Кригер и помещение.
Приказ был выполнен быстро, но все свидетели происшествия, естественно, никуда не ушли, столпились за дверью и с интересом наблюдали.
—Как вы себя чувствуете, мисс?
—Н-не знаю… вроде нормально.
Доктор хмыкнул и велел ей лечь в омниограф. Девушку накрыл прозрачный колпак, по которому тут же побежали данные. Роберт Ковальски не зря занимал свой пост вот уже двести лет: он считывал информацию с омниографа без дешифратора.
И увиденное его поразило настолько, что он бросился к телефону и вызвал Бхаттачарью.
—Доктор, только я вас умоляю: не надо сейчас меня ругать! — испуганное лицо изобретателя трагически скривилось. — Только не сейчас!!! Я на заседании, честное слово, как только освобожусь…
—Заткнись, Бхатта!!! Так и быть, обматерю тебя позже. Пока что можешь сказать вашему отделу, что твоя марсианская хрень все-таки излечивает рак… крайне специфическим способом! Так что готовься к очередному купанию в дерьме!
Бхаттачарья страдальчески закатил глаза, но тут с легким шорохом поднялся купол омниографа и раздался восторженный вопль Эльзы:
—Не надо, доктор!!! Я его расцеловать готова за это!!! Только пусть сделает эту штуку не такой страшной, хорошо?
На экране телефона изобретатель расплылся в довольной ухмылке:
—Вот видите, доктор?!
—Вижу, сто тысяч литров дерьма на твою голову! — буркнул доктор Ковальски.
—Кстати, о дерьме. Раз все болезни мы уже побороли, то у меня появилась новая идея... — воодушевился Бхаттачарья. —…поскольку эволюция происходит слишком медленно, я решил ее подстегнуть и создать заменитель пищи, чтобы избавить нас от необходимости дефекации…
Доктор схватился за голову и выскочил вон из лаборатории.
понедельник, 22 июля 2013
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Ты — Воин-БардТы мирно творишь прекрасное, гоняя по пересечённой местности свою необратимо съехавшую бардовскую крышу. И в один далеко не прекрасный день на твой порог является война. Ты её не звал, но и она тебя не спрашивала. Ты берёшь арбалет (автомат, пулемёт, плазмотрон) и… военные песни – это прекрасно и даже необходимо, но вот ты сам… дар барда – Огонь – велит отдавать себя всего и сразу и жить нараспашку. Ярость воина предполагает наличие врождённой брони, иначе какой же ты живой танк? Тебе бы сидеть с твоими песнями за надёжными стенами крепости, но ты ж не усидишь – ты полезешь туда, где дерутся. Без брони полезешь, да. Потом тебя вынесут. Если повезёт – целиком, если не очень – по частям и после соберут. Но может ведь и совсем не повезти. Так что, береги себя, ладно? Миру нужны твои песни.
Пройти тест
воскресенье, 21 июля 2013
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
суббота, 22 июня 2013
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Муж играет в новую Лару Крофт и немножко жалуется, что там теперь надо охотиться и убивать симпатичных няшных олешек и зайчиков.
Но с другой стороны - выживать так выживать, чего нет?
Но с другой стороны - выживать так выживать, чего нет?
воскресенье, 08 июля 2012
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Сказка про Ывына-бригадира, его корешей Дудуна и Кырхаша, и про Буррысу-Красаву и Дивнюка Бессмертного
(рассказана Луртцем на свадьбе Мерри)
Луртц, хлебнув пива, начал рассказывать:
- Короче… есть у нас одна сказка, мы ее всем мелким базарим. Было дело, в Изенгарде жил один крутой урук, Ывын-бригадир. Конкретный был урук, круто стоял и все его без базару уважали, в натуре. Качок был и ваще, умный, книги у Дедка читать брал, навроде моего кореша Маухура. Только жил он один, на девок не смотрел ваще. Девки к нему подваливают, а он всех нафиг шлет. И девки конкретно охренели, и решили сообща его напарить. А у нас как: если кто девками не интересуется, тот извращенец типа. И таких у нас рубят не глядя. Однако Ывын круто стоял, и надо было еще к базару доказуху иметь. Вот девки и решили: типа, пусть Дедок разбирается, и ему настучали, типа, Ывын на девок не смотрит, чегой-то стремно это. А Дедок и говорит Ывыну: «Чего это ты на девок не смотришь, в натуре?» А Ывын и отвечает: «Так они ж все уродки, тупые и не конкретные и ваще, рылом не вышли». Дедок подумал и говорит: «Тут еще на братков твоих жалуются, на Дудуна и Кырхаша, что они тоже на девок не смотрят. И я тут надумал, надо вам по чувихе себе завести. Берите луки, лезьте на верх Ортханка, и стреляйте куда хотите. Вот где чья стрела упадет, там чувиху себе найдете. Все ясно?» Ну, Ывын и его братки-кореша поморозились маленько, но согласились. Полезли на Ортханк, влепили в белый свет по стреле и поперли кто куда, стрелы искать. Дудуну далеко переться не пришлось: евойная стрела в задницу одной чувихе воткнулась, которая в готовке жрачки конкретно шарила. А Дудун пожрать любил, и дюже обрадовался. И Кырхашу чувиха тоже недалеко досталась: стрелой он влепил в одного говнюка, который клеился к самой крутой самогонщице, и та от радости с Кырхашем жить захотела. Кырхаш же забухать был не дурак. А вот Ывыну не повезло. Стрела улетела хрен знает куда, и пришлось ему топать нафиг из Изенгарда. Топал он топал, и притопал к болоту. А на болоте халупа кривая стояла, и жила в той халупе деваха, на вид – совсем фуфло позорное, в каких-то лахах драных, с белым лицом, белыми волосами, короче, кошмарная как отрыжка Узога. На заморенную дивнючку похожая. И в руке у ней стрела Ывынова торчит. Посмурнел тут Ывын: браткам конкретные чувихи достались, а ему такое чмо. Но делать нечего, взял он эту чмошницу и пошел с ней в Изенгард. А чмошница и базарит ему: «Ывынчик, не пожалеешь, что меня взял, я тебя любить буду и уважать». Ну, Ывын молчит себе, топает и на чмошницу свою даже не зырит, а все мозгой ворочает, че делать дальше и как ваще жить-то с таким позором. И за такими мыслями притопал он в Изенгард, прям к Дедку, чмошницу свою показал и базарит: «Вот, Дедок, это чувырло бледное по твоей милости теперь моей чувихой будет…». Дедок же посмотрел на чувиху, хитро хмыкнул и ничего сказал. Пошел Ывын к себе на хату, завел чмошницу на свою жилплощадь: «Вот, я тут живу, а в соседних хатах – братки мои, Дудун с Кырхашем. Ты туда не особо шляйся, неча лишний раз показывать, как их братан Ывын опозорился. Ты, чмо унылое, хоть хавчик готовить умеешь?» На это чмошница башкой помотала – типа, не дрейфь, еще и не то умею. Ну так вот. Под вечер Ывын пошел к братану Кырхашу и евойной самогонщице, выхлебал пузырь от горя, и повалил обратно к себе на хату. А там уже Чмошница бледная жрачки наготовила, пол отдраила, посуду перемыла, барахло перестирала, самогону нагнала и сидит, шмотье Ывыново зашивает. Посмотрел на то Ывынчик, пробазарил: «Ну, хоть ты и уродина кошмарная, а дело крепко сечешь. Уважаю. Может, и поживем вместе как уруки нормальные, токо ты ко мне на свету не суйся, уж больно ты страшная». Чмошница опять башкой замотала, от радости залыбилась. Ну, лег Ывын баиньки, свет вырубил. Однако не задрых он еще, как Чмошница к нему завалила. И факел запалила. И тут Ывынчик офигел: прям на глазах из Чмошницы бледной, тощей, сделалась она уручкой красы невиданной: в теле прибавила, волосья почернели, дредами закрутились, да и на рожу ого-го стала! И базарит ему: «Не трусись, Ывынчик, я чувиха твоя законная, по понятиям, по воле Дедка назначенная, звать меня Буррыса, а что морда у меня надысь была чмошная, так то от колдунства конкретного, Дивнюком Бессмертным наколдованного за то, что гайку волшебную у него спереть хотела. Видишь, на ухе дырка от серьги – то и есть колдунство. Днем я должна носить серьгу, как Дивнюк Бессмертный повелел, а ночью могу снять, и от того в себя перекидываюсь. И носить мне серьгу, пока срок не отмотаю».
Обрадовался Ывынчик такой постанове: вышло, что чувиху он себе заимел по всем понятиям конкретную, а что днем у ней рожа чмошная, так днем ее можно никому не показывать. И зажили они в натуре весело. Так дело тянулось год, и вот как-то повелел Дедок, чтоб чувихи Дудуна, Кырхаша и Ывына ковры ему сбацали, да такие, чтоб на тех коврах весь Изенгард был. И дал Дедок на то три дня и три ночи. А на кой хрен ему те ковры – не пробазарил, ну да с паханом не спорят. Ну, ниче так вышло: сбацали чувихи по ковру. У Дудуновой ковер был ниче так, у Кырхашевой покрасивше, а у Буррысы – ваще круть невдолбенная. И Изенгард на нем с Ортханком видать, и все соседние земли. Дедок порадовался, отвалил Буррысе на бусы и шмотье бабок, и двух других чувих не забыл: Дудуновой дал боты крутые из коркодрила, а Кырхашевой – шапку из медведа. И повелел через три дня нафигачить ему по пирогу, и которая его вкуснее сбацает, той обещал брульянтов отсыпать, а чуваку ейному доспех ангбандский дать. Дудун обрадовался: его ж чувиха круче всех в готовке шарит. Но Ывынова Буррыса и тут не подвела: сготовила такой пирог, что Дедок его в момент умял, и еще блюдо вылизал. А опосля того пироги других чувих ему не так пошли, но Дедок у нас конкретный и по понятиям, и отвалил всем брульянтов: Дудуновой две миски, Кырхашевой одну, а Буррысе аж три. Ну а ангбандскими доспехами порадовал и Ывына, и Дудуна с Кырхашем. А потом и базарит им, мол, вечеруха у меня будет знатная, ведите чувих своих на нее».
Расстроился Ывын: придется чмошницу показывать своим братанам. Но Ывын урук был конкретный и умный, и придумал, как Буррысу днем красавой показать. Дождался ночи, тут Буррыса к нему привалила, серьгу сняла и в уручку перекинулась. А Ывын, не будь дурак, серьгу ту в печку кинул, она и расплавилась. Буррыса ж ему в глаз: «Ах ты козел драный, напортачил ты мне, я ж еще срок не отмотала!!!» Ывын к глазу пузырь с самогоном холодным приложил и пробазарил ей насчет вечерухи. Буррыса утихла, и говорит: «Лады, будет тебе на вечерухе чувиха-красава, но опосля не жалуйся». Не врубился тогда Ывын, а зря.
Ну вот, приваливает он с Буррысой на вечеруху. А все уруки там от зависти бульки вылупили, а Дедок только лыбится довольно. Ну, потяжно повеселились, отвязались конкретно и домой к утру повалили. Приперлись Ывын с Буррысой до хаты, тут Ывын и задрых, а когда проспался, зырит, чувихи нет, только записон на столе валяется: «Так и так, Ывын, поплавил ты серьгу мою, а коль я срок еще не отмотала, забрал меня Дивнюк Бессмертный, и теперь мне по-новой мотать придется. А ведь мог ты потерпеть годик, а теперь двадцать ждать надо».
Посмурнел Ывын. Хлопнул пузырь самогонки, напялил доспех ангбандский и попер искать, где живет Дивнюк Бессмертный. Однако далеко сам не ушел: догнали его братаны Дудун и Кырхаш, и базарят: «Знаем про твое горе, нам Дедок повелел с тобой топать, не дрейфь, возвернем мы твою чувиху обратно!». Вот топают они втроем, уж из Изенгарда вышли, и зашли в какой-то лес. Тут им Дедуля Серый навстречь идет: «Знаю, Ывын, зачем и куда с корешами прешься». Ывын на то отвечает: «Ты знаешь, так я не знаю, где Дивнюк Бессмертный живет». Дедуля Серый сунул ему валенок драный: «Куда валенок потопает, туды и тебе дорога» - пробазарил это и сгинул. А валенок сам потопал по лесу. И попер Ывын с корешами за ним. Перли они так долго, а сколько времени – хрен его знает. Вот приходят они наконец к хате Дивнюка Бессмертного, а хата та у моря стоит. Переть напролом не стали, а заныкались поблизости и стали мозговать, как Буррысу возвернуть. По-любасу выходило, что наперед надо Дивнюка грохнуть, а там и Буррысу забрать можно, и колдунство кончится. Тут им мелкий гобыт попался, шнырял поблизости. Они его словили, и Ывын ему базарит: «Слышь, гобыт, смотайся в эту Дивнюкову хату, найди Буррысу и побазарь с нею, мож, она знает, как Дивнюка Бессмертного грохнуть можно. А мы тебе за то брульянтов дадим!» Гобыт отморозился: «Да мне ваши брульянты до задницы. Вот ежели мумака мне жареного добудете, все сделаю!». Поразмыслил Ывын с корешами, и гобыту говорит: «Лады, тока ты первее для нас расстарайся, а потом мы тебе двух мумаков добудем, чтоб мне сдохнуть, ежели вру!» Гобыт полез в Дивнюкову хату, шнырял там два дня, на третий явился: «Видел я вашу Буррысу-красаву, она мне велела для вас такое передать: «Дивнюка Бессмертного не от балды бессмертным зовут, его в натуре завалить невозможно. Однако он мне пробазарил, что с вами перетереть хочет». Обрадовался Ывын, еще раз пообещал гобыту двух мумаков, и повалил с корешами на хату к Дивнюку. Зашли они к нему во двор, а там уж такая постанова: сидит на большом табурете Буррыса, цепями к нему прикованная, стоит стол огроменный, жрачкой и бухлом уставленный, и сидит за тем столом сам Дивнюк Бессмертный, тощий, белый и злой. И базарит он Ывыну и корешам его: «Мне тут жить, в натуре, скучно, решил над вами приколоться. Короче, чтоб короче: сожрете вот это все, выхлебаете все бухло, а потом выйдете со мной биться и ежели сумеете меня мечом хоть раз долбануть, отдам Буррысу. Как вы будете все это делать – ваши проблемы, хоть вместе, хоть отдельно, но сделать должны, а не сделаете – порублю на куски и чайкам скормлю!»
Делать нечего, уселись Ывын с корешами за стол. Тут Дудун ему тихо базарит: «Ты, Ывынчик, не напрягайся, и ты, Кырхаш, а я тут пожру, мож, и сожру все, а если че – подмогнете». И стал Дудун жрать. Жрал он, жрал, жрал и жрал, день жрал и полночи – но все выжрал, Ывыну и Кырхашу тока по паре кусманов свинюки досталось. Сожрал все Дудун и спать под стол завалился. Дивнюк в окно выглянул, базарит: «Ну, первое дело сделано. Посмотрю теперь, как бухло высосете». Кырхаш Ывыну говорит: «Не боись, мне этого бухла только до обеда хватит». И высосал бухло вчистую, Ывыну только полкружки пиваса и досталось. Высосал бухло Кырхаш и спать под стол завалился. Выглянул Дивнюк Бессмертный в окно, увидал пустой стол: «Надо же, на этом месте все ломаются. Лады, выйду на бой». Спустился Дивнюк Бессмертный во двор в одних труселях и майке, и с мечом дивнючьим. Ывын пошел с ним биться. Месились они до полночи, с Ывыновых доспехов ангбандских от пота краска слезла, а Дивнюку все до фени. Но тут Ывыну свезло и он Дивнюка по башке мечом долбанул. Дивнюк на землю сверзился, в башке – дыра, кровища хлещет. Ывын пошел к Буррысе, разрубал на ней цепи, а тут Дивнюк встал и базарит, типа, это не у него в башке дыра: «Харе, повеселил ты меня, Ывын-бригадир, забирай свою чувиху, и проси у меня чего хочешь. Давно у меня такой развлекухи не было!». Ну, Ывын – чувак конкретный и с понятиями, про гобыта помнит: «Тут у твоей хаты гобыт один шныряет, я ему двух мумаков жареных обещал, ты ему их дай». Дивнюк тока рукой махнул: «Да это как два пальца обсосать!» - и тут вылезли другие дивнюки, и поволокли за ворота жареных мумаков. А Бессмертный опять базарит: «Еще проси, Ывын, мне прикольно было, хочу тебя наградить». А тут Буррыса Ывыну шепчет: «Проси у него гайку волшебную, которую я спереть хотела». Ывын и говорит, как чувиха ему велела. На то Дивнюк отвечает: «Рад бы, да ту гайку я уже давно Дедуле Серому отдал. Может, тебе другая волшебная гайка сойдет?» Буррыса опять Ывыну шепчет: «Ну, бери, чего дают». Ывын и отвечает: «Ну, давай какая есть, все по кайфу». Дивнюк гайку с пальца стянул и Ывыну сунул: «Держи, урук. Гайка, конечно, не такая круть, как та, но тоже ничего. Повернешь направо и загадаешь, куда попасть хочешь – туда и попадешь. А чтоб обратно вернуться – налево крути. Все, бери и вали, пока я добрый».
Поблагодарствовал ему Ывын, взяли они с Буррысой за шкирняки Дудуна и Кырхаша, повернул Ывын гайку и враз у себя на хате оказался. Все, конец.
(рассказана Луртцем на свадьбе Мерри)
Луртц, хлебнув пива, начал рассказывать:
- Короче… есть у нас одна сказка, мы ее всем мелким базарим. Было дело, в Изенгарде жил один крутой урук, Ывын-бригадир. Конкретный был урук, круто стоял и все его без базару уважали, в натуре. Качок был и ваще, умный, книги у Дедка читать брал, навроде моего кореша Маухура. Только жил он один, на девок не смотрел ваще. Девки к нему подваливают, а он всех нафиг шлет. И девки конкретно охренели, и решили сообща его напарить. А у нас как: если кто девками не интересуется, тот извращенец типа. И таких у нас рубят не глядя. Однако Ывын круто стоял, и надо было еще к базару доказуху иметь. Вот девки и решили: типа, пусть Дедок разбирается, и ему настучали, типа, Ывын на девок не смотрит, чегой-то стремно это. А Дедок и говорит Ывыну: «Чего это ты на девок не смотришь, в натуре?» А Ывын и отвечает: «Так они ж все уродки, тупые и не конкретные и ваще, рылом не вышли». Дедок подумал и говорит: «Тут еще на братков твоих жалуются, на Дудуна и Кырхаша, что они тоже на девок не смотрят. И я тут надумал, надо вам по чувихе себе завести. Берите луки, лезьте на верх Ортханка, и стреляйте куда хотите. Вот где чья стрела упадет, там чувиху себе найдете. Все ясно?» Ну, Ывын и его братки-кореша поморозились маленько, но согласились. Полезли на Ортханк, влепили в белый свет по стреле и поперли кто куда, стрелы искать. Дудуну далеко переться не пришлось: евойная стрела в задницу одной чувихе воткнулась, которая в готовке жрачки конкретно шарила. А Дудун пожрать любил, и дюже обрадовался. И Кырхашу чувиха тоже недалеко досталась: стрелой он влепил в одного говнюка, который клеился к самой крутой самогонщице, и та от радости с Кырхашем жить захотела. Кырхаш же забухать был не дурак. А вот Ывыну не повезло. Стрела улетела хрен знает куда, и пришлось ему топать нафиг из Изенгарда. Топал он топал, и притопал к болоту. А на болоте халупа кривая стояла, и жила в той халупе деваха, на вид – совсем фуфло позорное, в каких-то лахах драных, с белым лицом, белыми волосами, короче, кошмарная как отрыжка Узога. На заморенную дивнючку похожая. И в руке у ней стрела Ывынова торчит. Посмурнел тут Ывын: браткам конкретные чувихи достались, а ему такое чмо. Но делать нечего, взял он эту чмошницу и пошел с ней в Изенгард. А чмошница и базарит ему: «Ывынчик, не пожалеешь, что меня взял, я тебя любить буду и уважать». Ну, Ывын молчит себе, топает и на чмошницу свою даже не зырит, а все мозгой ворочает, че делать дальше и как ваще жить-то с таким позором. И за такими мыслями притопал он в Изенгард, прям к Дедку, чмошницу свою показал и базарит: «Вот, Дедок, это чувырло бледное по твоей милости теперь моей чувихой будет…». Дедок же посмотрел на чувиху, хитро хмыкнул и ничего сказал. Пошел Ывын к себе на хату, завел чмошницу на свою жилплощадь: «Вот, я тут живу, а в соседних хатах – братки мои, Дудун с Кырхашем. Ты туда не особо шляйся, неча лишний раз показывать, как их братан Ывын опозорился. Ты, чмо унылое, хоть хавчик готовить умеешь?» На это чмошница башкой помотала – типа, не дрейфь, еще и не то умею. Ну так вот. Под вечер Ывын пошел к братану Кырхашу и евойной самогонщице, выхлебал пузырь от горя, и повалил обратно к себе на хату. А там уже Чмошница бледная жрачки наготовила, пол отдраила, посуду перемыла, барахло перестирала, самогону нагнала и сидит, шмотье Ывыново зашивает. Посмотрел на то Ывынчик, пробазарил: «Ну, хоть ты и уродина кошмарная, а дело крепко сечешь. Уважаю. Может, и поживем вместе как уруки нормальные, токо ты ко мне на свету не суйся, уж больно ты страшная». Чмошница опять башкой замотала, от радости залыбилась. Ну, лег Ывын баиньки, свет вырубил. Однако не задрых он еще, как Чмошница к нему завалила. И факел запалила. И тут Ывынчик офигел: прям на глазах из Чмошницы бледной, тощей, сделалась она уручкой красы невиданной: в теле прибавила, волосья почернели, дредами закрутились, да и на рожу ого-го стала! И базарит ему: «Не трусись, Ывынчик, я чувиха твоя законная, по понятиям, по воле Дедка назначенная, звать меня Буррыса, а что морда у меня надысь была чмошная, так то от колдунства конкретного, Дивнюком Бессмертным наколдованного за то, что гайку волшебную у него спереть хотела. Видишь, на ухе дырка от серьги – то и есть колдунство. Днем я должна носить серьгу, как Дивнюк Бессмертный повелел, а ночью могу снять, и от того в себя перекидываюсь. И носить мне серьгу, пока срок не отмотаю».
Обрадовался Ывынчик такой постанове: вышло, что чувиху он себе заимел по всем понятиям конкретную, а что днем у ней рожа чмошная, так днем ее можно никому не показывать. И зажили они в натуре весело. Так дело тянулось год, и вот как-то повелел Дедок, чтоб чувихи Дудуна, Кырхаша и Ывына ковры ему сбацали, да такие, чтоб на тех коврах весь Изенгард был. И дал Дедок на то три дня и три ночи. А на кой хрен ему те ковры – не пробазарил, ну да с паханом не спорят. Ну, ниче так вышло: сбацали чувихи по ковру. У Дудуновой ковер был ниче так, у Кырхашевой покрасивше, а у Буррысы – ваще круть невдолбенная. И Изенгард на нем с Ортханком видать, и все соседние земли. Дедок порадовался, отвалил Буррысе на бусы и шмотье бабок, и двух других чувих не забыл: Дудуновой дал боты крутые из коркодрила, а Кырхашевой – шапку из медведа. И повелел через три дня нафигачить ему по пирогу, и которая его вкуснее сбацает, той обещал брульянтов отсыпать, а чуваку ейному доспех ангбандский дать. Дудун обрадовался: его ж чувиха круче всех в готовке шарит. Но Ывынова Буррыса и тут не подвела: сготовила такой пирог, что Дедок его в момент умял, и еще блюдо вылизал. А опосля того пироги других чувих ему не так пошли, но Дедок у нас конкретный и по понятиям, и отвалил всем брульянтов: Дудуновой две миски, Кырхашевой одну, а Буррысе аж три. Ну а ангбандскими доспехами порадовал и Ывына, и Дудуна с Кырхашем. А потом и базарит им, мол, вечеруха у меня будет знатная, ведите чувих своих на нее».
Расстроился Ывын: придется чмошницу показывать своим братанам. Но Ывын урук был конкретный и умный, и придумал, как Буррысу днем красавой показать. Дождался ночи, тут Буррыса к нему привалила, серьгу сняла и в уручку перекинулась. А Ывын, не будь дурак, серьгу ту в печку кинул, она и расплавилась. Буррыса ж ему в глаз: «Ах ты козел драный, напортачил ты мне, я ж еще срок не отмотала!!!» Ывын к глазу пузырь с самогоном холодным приложил и пробазарил ей насчет вечерухи. Буррыса утихла, и говорит: «Лады, будет тебе на вечерухе чувиха-красава, но опосля не жалуйся». Не врубился тогда Ывын, а зря.
Ну вот, приваливает он с Буррысой на вечеруху. А все уруки там от зависти бульки вылупили, а Дедок только лыбится довольно. Ну, потяжно повеселились, отвязались конкретно и домой к утру повалили. Приперлись Ывын с Буррысой до хаты, тут Ывын и задрых, а когда проспался, зырит, чувихи нет, только записон на столе валяется: «Так и так, Ывын, поплавил ты серьгу мою, а коль я срок еще не отмотала, забрал меня Дивнюк Бессмертный, и теперь мне по-новой мотать придется. А ведь мог ты потерпеть годик, а теперь двадцать ждать надо».
Посмурнел Ывын. Хлопнул пузырь самогонки, напялил доспех ангбандский и попер искать, где живет Дивнюк Бессмертный. Однако далеко сам не ушел: догнали его братаны Дудун и Кырхаш, и базарят: «Знаем про твое горе, нам Дедок повелел с тобой топать, не дрейфь, возвернем мы твою чувиху обратно!». Вот топают они втроем, уж из Изенгарда вышли, и зашли в какой-то лес. Тут им Дедуля Серый навстречь идет: «Знаю, Ывын, зачем и куда с корешами прешься». Ывын на то отвечает: «Ты знаешь, так я не знаю, где Дивнюк Бессмертный живет». Дедуля Серый сунул ему валенок драный: «Куда валенок потопает, туды и тебе дорога» - пробазарил это и сгинул. А валенок сам потопал по лесу. И попер Ывын с корешами за ним. Перли они так долго, а сколько времени – хрен его знает. Вот приходят они наконец к хате Дивнюка Бессмертного, а хата та у моря стоит. Переть напролом не стали, а заныкались поблизости и стали мозговать, как Буррысу возвернуть. По-любасу выходило, что наперед надо Дивнюка грохнуть, а там и Буррысу забрать можно, и колдунство кончится. Тут им мелкий гобыт попался, шнырял поблизости. Они его словили, и Ывын ему базарит: «Слышь, гобыт, смотайся в эту Дивнюкову хату, найди Буррысу и побазарь с нею, мож, она знает, как Дивнюка Бессмертного грохнуть можно. А мы тебе за то брульянтов дадим!» Гобыт отморозился: «Да мне ваши брульянты до задницы. Вот ежели мумака мне жареного добудете, все сделаю!». Поразмыслил Ывын с корешами, и гобыту говорит: «Лады, тока ты первее для нас расстарайся, а потом мы тебе двух мумаков добудем, чтоб мне сдохнуть, ежели вру!» Гобыт полез в Дивнюкову хату, шнырял там два дня, на третий явился: «Видел я вашу Буррысу-красаву, она мне велела для вас такое передать: «Дивнюка Бессмертного не от балды бессмертным зовут, его в натуре завалить невозможно. Однако он мне пробазарил, что с вами перетереть хочет». Обрадовался Ывын, еще раз пообещал гобыту двух мумаков, и повалил с корешами на хату к Дивнюку. Зашли они к нему во двор, а там уж такая постанова: сидит на большом табурете Буррыса, цепями к нему прикованная, стоит стол огроменный, жрачкой и бухлом уставленный, и сидит за тем столом сам Дивнюк Бессмертный, тощий, белый и злой. И базарит он Ывыну и корешам его: «Мне тут жить, в натуре, скучно, решил над вами приколоться. Короче, чтоб короче: сожрете вот это все, выхлебаете все бухло, а потом выйдете со мной биться и ежели сумеете меня мечом хоть раз долбануть, отдам Буррысу. Как вы будете все это делать – ваши проблемы, хоть вместе, хоть отдельно, но сделать должны, а не сделаете – порублю на куски и чайкам скормлю!»
Делать нечего, уселись Ывын с корешами за стол. Тут Дудун ему тихо базарит: «Ты, Ывынчик, не напрягайся, и ты, Кырхаш, а я тут пожру, мож, и сожру все, а если че – подмогнете». И стал Дудун жрать. Жрал он, жрал, жрал и жрал, день жрал и полночи – но все выжрал, Ывыну и Кырхашу тока по паре кусманов свинюки досталось. Сожрал все Дудун и спать под стол завалился. Дивнюк в окно выглянул, базарит: «Ну, первое дело сделано. Посмотрю теперь, как бухло высосете». Кырхаш Ывыну говорит: «Не боись, мне этого бухла только до обеда хватит». И высосал бухло вчистую, Ывыну только полкружки пиваса и досталось. Высосал бухло Кырхаш и спать под стол завалился. Выглянул Дивнюк Бессмертный в окно, увидал пустой стол: «Надо же, на этом месте все ломаются. Лады, выйду на бой». Спустился Дивнюк Бессмертный во двор в одних труселях и майке, и с мечом дивнючьим. Ывын пошел с ним биться. Месились они до полночи, с Ывыновых доспехов ангбандских от пота краска слезла, а Дивнюку все до фени. Но тут Ывыну свезло и он Дивнюка по башке мечом долбанул. Дивнюк на землю сверзился, в башке – дыра, кровища хлещет. Ывын пошел к Буррысе, разрубал на ней цепи, а тут Дивнюк встал и базарит, типа, это не у него в башке дыра: «Харе, повеселил ты меня, Ывын-бригадир, забирай свою чувиху, и проси у меня чего хочешь. Давно у меня такой развлекухи не было!». Ну, Ывын – чувак конкретный и с понятиями, про гобыта помнит: «Тут у твоей хаты гобыт один шныряет, я ему двух мумаков жареных обещал, ты ему их дай». Дивнюк тока рукой махнул: «Да это как два пальца обсосать!» - и тут вылезли другие дивнюки, и поволокли за ворота жареных мумаков. А Бессмертный опять базарит: «Еще проси, Ывын, мне прикольно было, хочу тебя наградить». А тут Буррыса Ывыну шепчет: «Проси у него гайку волшебную, которую я спереть хотела». Ывын и говорит, как чувиха ему велела. На то Дивнюк отвечает: «Рад бы, да ту гайку я уже давно Дедуле Серому отдал. Может, тебе другая волшебная гайка сойдет?» Буррыса опять Ывыну шепчет: «Ну, бери, чего дают». Ывын и отвечает: «Ну, давай какая есть, все по кайфу». Дивнюк гайку с пальца стянул и Ывыну сунул: «Держи, урук. Гайка, конечно, не такая круть, как та, но тоже ничего. Повернешь направо и загадаешь, куда попасть хочешь – туда и попадешь. А чтоб обратно вернуться – налево крути. Все, бери и вали, пока я добрый».
Поблагодарствовал ему Ывын, взяли они с Буррысой за шкирняки Дудуна и Кырхаша, повернул Ывын гайку и враз у себя на хате оказался. Все, конец.
воскресенье, 11 марта 2012
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
авторства моего супруга
Эомер
и Эовин
Эомер
и Эовин
понедельник, 16 января 2012
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
ну что же - с наступившим Новым годом!
четверг, 10 ноября 2011
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
в этом году замечательная осень (в отличие от холодного лета) - теплая, долгая. Первые холода наступили только в ноябре. Да и то, холодами это трудно назвать.
Похоже, у нас потихоньку намечается смещение сезонов: теперь лето начинается не в июне, а в июле, а осень - в середине октября.
Похоже, у нас потихоньку намечается смещение сезонов: теперь лето начинается не в июне, а в июле, а осень - в середине октября.
четверг, 13 октября 2011
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Интересно, куда подевались все предыдущие записи из этого дайрика?!
вторник, 19 апреля 2011
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
32
суббота, 01 января 2011
Здесь должна была быть какая-нибудь банальность, но нет.
Новый год, Новый год... А снега нет как нет