А ведь если бы Моргот не похитил Сильмариллы, все было бы иначе. Я не думаю, что нолдор и дальше бы себе спокойно жили в Валиноре. Ведь семя раздора уже проросло, когда Феанор создал Сильмариллы. Хотя Сильмариллы, совершенные в своей красоте, не являются сами по себе добром или злом, именно своей красотой они дают посыл к добру или злу. Чистый душой и сердцем не возжелает сделать их своими, подчинить себе красоту и владеть ею. Моргот потому и возжелал их, что он жаждал власти над всем прекрасным и совершенным, но не мог сам создать ничего прекрасного и совершенного. Сильмариллы притягивали его мысли, они были не просто желанным призом, они были символом благоденствия нолдор и могущества Валар, позволивших сотворить это чудо (во всяком случае, именно так мог думать Моргот). И потому их следовало присвоить, чтобы утереть нос несносному Манве и досадить гордым нолдор. Однако даже больше, чем Валар, Моргот хотел досадить Феанору - потому что тот так был похож на него своим пламенным сердцем и непокорным духом, но при этом обладал его превосходил в мастерстве и творении. Моргот ведь ничего не мог создать, только исказить уже существующее. Самое важное здесь - исказить. Феанор создавал, пусть и из подручных материалов, но он преображал их и творил новое и прекрасное. Сильмариллы - высшая степень его мастерства. Недаром он сказал, что больше никогда не создать ему ничего, подобного Сильмариллам. А значит, творчество потеряло смысл - зачем что-то делать, если не можешь превзойти собственное творение? Весь дух нолдор был в этом страстном стремлении вверх, к все новым и новым вершинам мастерства. А Феанор уже достиг высочайшей из них и увидел, что для него больше уже нет вершин. И для него это стало горем. Тщательно скрываемым, но все же горем. И вот из-за осознания этой опустошенности, бессмысленности творчества Феанор и начал ссориться с братьями, прятал Сильмариллы и трясся над ними - ведь как страшно потерять то, во что вложена твоя душа и что никогда больше не сможешь повторить, потому что такие творения возможны только раз в жизни. И горе тому, кто создаст свой Сильмарилл!
Судьба Феанора была решена в тот миг, когда он осознал неповторимость и непревзойденность своего творения.
И что было для него требование Валар отдать Сильмариллы для спасения Древ? Отдать свою душу, отдать свои наивысшие достижения, чтобы никогда больше их не увидеть и не суметь повторить! Все горе его выплеснулось в отказ отдать Сильмариллы Ему и так было несладко, а тут еще и такое. Ему было все равно - живы Древа или нет, можно ли их спасти. Думается, если бы он мог повторить Сильмариллы или превзойти это творение, он отдал бы их Валар, не задумываясь. А так - Камни были для него воплощением ушедшей пламенной юности, жадного поиска новых знаний и умений, символом его пути к вершинам, они вобрали в себя всю его радость и все его горе. Отдать их - значит больше не жить.
И поэтому для Феанора вечное заключение в Чертогах - не наказание. Что делать ему на земле живых?
Быть может, и хорошо, что Моргот похитил Сильмариллы - потому что иначе отрава раздора выплеснулась бы в Валинор. А так в погоню за Морготом ушли все те, кому Валинор был слишком тесен, слишком скучен, кому он не давал развернуться или кто уже не видел больше для себя вершин, на которые стоило бы восходить. А новые земли обещали все - и размах, и вершины, и отсутствие скуки уж наверняка.
Сыновья Феанора жаждали вернуть Сильмариллы потому, что слишком любили отца и желали выполнить клятву. И потому еще, что Сильмариллы были для них памятью об отце. И потому, что Камни принадлежали им по праву.
Хотя, наверное, из всех них только Куруфин до конца понимал, что Сильмариллы значили, чем были для Феанора...